Покинув логово Эм, Бонд прошел чуть дальше по коридору и, приветствовав изящно одетую азиатку, стучащую по клавиатуре компьютера, шагнул в дверь за ее спиной.
– Дежурство принял? – спросил он у человека, сгорбившегося над столом; стол – полная противоположность девственно‑чистому столу Эм – был завален бумагами и папками.
– Есть такое дело. – Билл Таннер поднял голову. – Присаживайся, Джеймс.
Он кивнул на единственный свободный стул в комнате. В кабинете не было недостатка в посадочных местах, но их завалили папками.
– Ну как там, в САС, деликатесами кормят, приличными винами поят? – полюбопытствовал начальник штаба ГМП.
Предоставленный Специальной авиационной службой вертолет «апач» подобрал Бонда на поле к югу от Дуная и перенес на базу НАТО в Германии, откуда «Геркулес‑С1» переправил его в Лондон вместе с грузом автозапчастей.
– Наверное, забыли питание загрузить, – ответил Бонд.
Таннер рассмеялся. Отставной армейский офицер, бывший подполковник, был габаритным мужчиной лет пятидесяти, румяным и во всех смыслах прямолинейным. В кабинете он сидел в своей привычной форме – темных брюках и голубой рубашке с закатанными рукавами. При такой нелегкой работе, заключавшейся в координации повседневных действий ГМП, он по определению должен был растерять все чувство юмора, однако юмором просто фонтанировал. Он стал для Бонда наставником, когда тот только поступил на службу; наставничество постепенно переросло в крепкую дружбу. Еще Таннер был заядлым гольфистом, и несколько раз в месяц они с Бондом старались выехать на какое‑нибудь из самых сложных полей – «Роял Синк‑Портс», «Роял Сент‑Джорджес» – либо, если время поджимало, в Саннингдейл, к югу от Хитроу.
Разумеется, Таннер был в общих чертах знаком с «Инцидентом‑20» и поисками Ноя, и Бонд ввел его в курс последних событий, заодно рассказав о своей роли в предстоящей операции на территории Великобритании.
– Карт‑гри? – сочувственно усмехнулся начальник штаба. – Ничего, я вижу, ты держишься молодцом.
– А что остается?.. Как там, в Уайтхолле, по‑прежнему уверены, что угроза идет из Афганистана?
– Скажем так: они надеются, что оттуда, – понизив голос, ответил Таннер. – По некоторым причинам. Думаю, ты и сам понимаешь по каким.
По политическим, по каким же еще.
Таннер кивнул в сторону кабинета Эм:
– Он с тобой поделился своим мнением насчет этой некстати подвернувшейся конференции?
– Мнение вполне однозначное, – кивнул Бонд.
Таннер усмехнулся.
Бонд посмотрел на часы и встал.
– Иду на встречу с одним человеком из Третьего отделения. Перси Осборн‑Смит. Знаешь о нем что‑нибудь?
Билл Таннер загадочно изогнул бровь.
– Ну‑ну. Удачи тебе, Джеймс.
Отдел «О» занимал почти весь пятый этаж и представлял собой огромное открытое пространство, обрамленное кабинетами агентов. В центре располагались рабочие столы референтов и прочего вспомогательного персонала. Отдел легко можно было бы принять за офис продаж какого‑нибудь крупного супермаркета, если бы не сканеры сетчатки и кодовые замки на двери каждого кабинета. На рабочих столах виднелись плоскоэкранные мониторы – никаких громоздких монстров, которыми так любят оснащать шпионские организации телевизионщики и киношники.
Бонд прошагал через рабочую зону, кивнув по пути блондинке лет двадцати с небольшим, подавшейся вперед в своем кресле и будто парящей над письменным столом. Работай Мэри Гуднайт в любом другом отделе, Бонд мог бы пригласить ее на ужин, а дальше положиться на обстоятельства. Но она работала именно здесь, в пятнадцати шагах от двери в его кабинет, и была его личным дневником, подъемным мостком и воротами с решеткой, отсекающими незваных гостей решительно и, что особенно ценно на государственной службе, с безупречным тактом. А еще Мэри Гуднайт могла бы устроить (но не устраивала) выставку регулярно перепадавших ей открыток и сувениров (от коллег, друзей и поклонников) с символикой «Титаника» – настолько она походила на Кейт Уинслет.
– Доброе утро, Гуднайт.
Эти и подобные каламбуры с ее фамилией, означавшей «добрый вечер», давно перешли из флирта в разряд ласкового обмена любезностями – как привычные нежности между супругами.
Мэри начала перечислять назначенные на сегодня встречи, но Бонд велел все отменить. Он должен увидеться с человеком из Третьего отделения, который прибудет из Темз‑Хауса, а потом, возможно, придется скоропалительно уехать.
– Агентурные сообщения тоже пока попридержать? – спросила она.
– Нет, давай я их сейчас перелопачу, – подумав, ответил Бонд. – Все равно стол надо разгребать. Если придется уехать, возвращаться потом к недельным залежам бумаг – радости мало.
Мэри вручила ему стопку папок с грифом «Совершенно секретно». Убедив сканер сетчатки и кодовый замок, что его можно впустить, Бонд вошел в свой кабинет и щелкнул выключателем. По лондонским офисным стандартам, помещение было немаленькое, пятнадцать на пятнадцать футов, но довольно безликое. Казенный рабочий стол, того же цвета, что в Военной разведке, только чуть больше. Четыре деревянные полки, уставленные книгами и периодикой, которые могут пригодиться в работе, самой невероятной тематики – от последних хакерских достижений в Болгарии до тайских идиом и руководства по перезарядке снайперских патронов «Лапуа» калибра .338. Почти ничего личного, что оживляло бы кабинет. Единственная награда, которую можно было бы выставить на всеобщее обозрение – крест «За отвагу», полученный во время службы в Афганистане, – лежала в нижнем ящике стола. Награду Бонд принял с достоинством, однако отвагу считал не более чем рядовым боеприпасом в арсенале, и вешать на стену свидетельство о ее получении казалось ему таким же бессмысленным, как определять в рамку под стекло использованный шифрблокнот.
Усевшись за стол, Бонд принялся читать агентурные сообщения – разведдонесения из Директората постановки заданий МИ‑6, причесанные и упакованные. Первое пришло из отдела России. Их резидентура взломала правительственный сервер в Москве и вытащила несколько засекреченных документов. Бонд, имевший природную склонность к языкам и учивший русский в Форт‑Монктоне, пропустил краткое изложение на английском и перешел непосредственно к документу.
Одолев один абзац дубового текста, он вдруг замер, наткнувшись на два слова:
«Стальной патрон».
Фраза отозвалась в глубинах сознания пронзительным писком, как у гидролокатора на подводной лодке, запеленговавшего далекую, но различимую цель.
«Стальной патрон» – это словосочетание было шифром, означавшим «активное мероприятие», то есть тактическую операцию. Также упоминались «некоторые жертвы».
И больше никакой конкретики, никаких деталей операции.
Бонд откинулся в кресле, глядя в потолок, но за дверью послышались женские голоса, и он повернул голову. Филли с какими‑то папками в руках остановилась поболтать с Мэри Гуднайт. Бонд кивком пригласил сотрудницу «Шестерки» войти, и она села на деревянный стул напротив стола.
– Как успехи?
Она закинула ногу на ногу, и Бонду послышался манящий шелест нейлона.
– Во‑первых, Джеймс, фотограф ты неплохой, но место для съемки выбрал темноватое. Увеличить разрешение на снимке с Ирландцем не получается, поэтому опознать его там нельзя. На чеке из паба и на другом обрывке отпечатков нет, только твои смазанные.
Что ж, значит, пока Ирландец остается инкогнито.
– Зато отпечатки на очках вышли отлично. Сообщником Ирландца был Альдо Карик, серб. Проживал в Белграде, работал на государственной железной дороге. – Филли огорченно поджала губы, еще четче обозначив очаровательную ямочку на подбородке. – Однако дополнительной информации придется ждать дольше, чем я надеялась. То же самое с опасным грузом. Никто ничего не говорит. Ты был прав, Белград на сотрудничество не идет. Теперь что касается обрывков, подобранных в горящей машине. Я прикинула несколько возможных адресов. – Она вытащила из папки несколько распечаток. Это оказались карты с веселым логотипом интернет‑навигатора «МэпКвест».
– Вам что в «Шестерке», бюджет урезали? Хочешь, позвоню в Казначейство, замолвлю за тебя словечко?
Филли рассмеялась с придыханием.
– Я, конечно, зашла через прокси‑сервер. Просто хотела понять, на какой стороне площадки мы играем. – Она постучала пальцем по распечатке. – Паб? Вот он. Прямо у шоссе неподалеку от Кембриджа.
Бонд посмотрел на карту. Кто там обедал? Ирландец? Ной? Другие сообщники? Или кто‑то, арендовавший эту машину на прошлой неделе и вообще никак не связанный с «Инцидентом‑20»?
– А другой обрывок? С записью от руки?
«Бутс – Март. 17. Не позже».
Филли вытащила длинный список.
– Я попыталась прикинуть все комбинации возможных значений. И дату, и обувь, и топонимы, и аптеку. – Ее губы снова сжались – так она была огорчена. – Боюсь, пока ничего подходящего.
Бонд поднялся, взял с полки несколько топографических атласов и принялся листать, скользя внимательным взглядом по страницам.
В дверях возникла Мэри Гуднайт:
– Джеймс, к тебе посетитель внизу. Говорит, из Третьего отделения. Перси Осборн‑Смит.
От Филли, должно быть, не укрылась резкая смена выражения лица Бонда.
– Исчезаю, Джеймс. Продолжу копать сербов. Что‑нибудь нарою, не сомневайся.
– Подожди, Филли, еще одно дело. – Бонд передал ей только что прочитанное агентурное сообщение. – Выясни, пожалуйста, все, что сможешь, по советской или российской операции под названием «Стальной патрон». Прости, что без перевода, но ты, наверное…
– Я говорю по‑русски.
– Да, и, в отличие от меня, почти без акцента, – отметил Бонд со слабой улыбкой, отныне зарекаясь недооценивать Филли.
Она всмотрелась в текст внимательнее.
– Украдено из интернет‑источника. А у кого оригинальный файл?
– У кого‑то из ваших. Пришло из резидентуры «Р».
– Я свяжусь с отделом России. Хочу взглянуть на метаданные, закодированные в файле. Там будет дата создания, автор и, может быть, перекрестные ссылки на другие источники. – Филли опустила распечатку в коричневый конверт и занесла ручку над одним из окошек на передней стороне. – Какой гриф секретности присвоить?
Бонд задумался.
– Только для нас с тобой.
– Только для нас с тобой?
В официальной документации таких грифов не имелось.
– Да, – кивнул он. – Больше никому не показывать.
После секундного замешательства Филли вывела на конверте: «Совершенно секретно. Для личного ознакомления агенту СРС Мейденстоун и агенту ГМП Джеймсу Бонду».
– А степень важности? – поинтересовалась она.
Над этим вопросом Бонд не раздумывал.
– Срочно.